КоммерсантЪ / Пятница 01 декабря 1995

Надежды на то, что "Московская осень" нашла, после ряда печальных лет, свою стезю, казались в прошлом году вполне реальными. Тогда впервые фестиваль прошел на хорошем экономическом, исполнительском и эмоциональном уровне; впервые к обычному смотру московской музыки была добавлена международная программа, которую украсил своим участием знаменитый Янис Ксенакис. В этом году "Осень" решила сработать по той же схеме. Результат лишний раз доказал -- повторение всегда хуже первоначального решения, как "Челюсти-2" всегда хуже, чем "Челюсти" просто.

Всего за 22 дня состоялось 35 концертов (немного меньше, чем в 94-м). Большая часть прошла в зале Дома композиторов -- уютном и плохом акустически. Четыре раза был снят Большой зал Консерватории, наводивший уныние необозримыми полями пустых кресел. Еще несколько программ было дано в Рахманиновском и Малом залах, где акустика, как и притягательные для публики качества хоровой музыки, обнаружили себя лучшим образом. Как и год назад, венок "Московской осени-95" расплетался на два разных по смыслу события. Примерно треть концертов образовали международный фестиваль, две трети остались на долю внутреннего -- традиционно отчетно-показательного.

В рамках последнего были исполнены произведения около полуторасот, главным образом, московских авторов. Главная особенность таких концертов состоит в следующем: на них приходят родственники, ближайшие коллеги, друзья или ученики исполняемых композиторов, реже -- музыковеды. Нужно считать победой, если на пять или восемь сочинений приходится одно достойное внимания -- но к моменту его исполнения восприятие уже утрачивает необходимую свежесть. В компоновке программ нет ни малейшего смысла, кроме одного -- охватить хоть часть внушительного списка ждущих своих премьер композиторов. Одного нужно исполнить потому, что он болен и стар, другого -- потому что молод и невероятно активен. Все это происходит в наши дни, в нашей цивилизованной стране.

Бывают исключения, если исполнители стремятся сами определить и выстроить свои программы. Например, ансамбль "Академии старинной музыки" под управлением Татьяны Гринденко заказал по одному "Времени года" четырем разным композиторам (впрочем, этот проект был впервые осуществлен на весенней "Альтернативе"). Последовательно ведет свою политику и другой ансамбль -- напротив, современной музыки (АСМ). Мы не раз уже говорили, что образ современной музыки, сводящийся в практике АСМ к академическому авангарду, узок и скуп -- однако АСМ прилагает немало усилий к тому, чтобы придать "Московской осени" реальные очертания международного фестиваля. Но и зарубежные программы -- голландские и испанские, -- данные либо самим АСМ, либо их европейскими коллегами (весьма слабым ансамблем Lim из Мадрида) -- не вызвали такого интереса, как французские (тоже весьма спорные) в прошлом году. Самым именитым гостем "Осени-95" был бельгийский авангардист Анри Пуссер, однако его музыка (интересные образцы коллажей и стилистического синтеза) была воспринята в Москве довольно прохладно. Конечно, Пуссер -- не Ксенакис, и на каждый год гостей такого ранга не наберется. Но и сама ставка на знаменитостей не может заменить полное равнодушие устроителей к таким понятиям, как тема фестиваля в целом или концепция. Ни концепции, ни темы не было на прошлой "Осени", не оказалось ее и в этом году -- если не считать посвящения фестиваля 50-летию окончания войны. Посвящения весьма дежурного, но оправданного: как честно сказал председатель московского Союза Олег Галахов, "нам удалось под эту тему получить у Министерства немного денег" -- а также исполнить в программе концерта-открытия Девятую симфонию Шостаковича -- написанную к Победе, легкую и, напротив, недежурную.

Мы уже писали о программе музыки европейского авангардиста Маурисио Кагеля и премьере поставангардиста российского -- Реквиеме Владимира Мартынова. К ним можно добавить упоминание об удачном концерте, где прозвучали премьеры двух московских мастеров, давно уже занимающих в неофициальном рейтинге первые позиции. Александр Вустин представил ритуально-примитивистский "Праздник", с оркестром и хором, звучавшими тише, чем нетрадиционные в академической музыке бас-гитара и ударные. Виктор Екимовский выдал концептуальные, но экспрессивные "Симфонические танцы" -- с псевдобиблейским комментарием и непрерывным tutti оркестра, не позволяющим ничего толком расслышать в партии пианистки-солистки. К наиболее успешным премьерам отнесем монооперу Nevermore (по поэме "Ворон" Эдгара По) пера руководителя АСМ Юрия Каспарова -- очень вокально сделанную балладу для баритона (Василий Савенко) и камерного ансамбля. Эти и немногие другие события чуть-чуть удержали "Московскую осень" от окончательного превращения во внутреннее дело Союза композиторов.

Современные русские композиторы: Александр Вустин, Виктор Екимовский, Юрий Каспаров