КоммерсантЪ / Вторник 16 апреля 1996

Лицо фестиваля определяли три обстоятельства. Первое -- впечатляющий ряд названий: "И небо скрылось (Апокалипсис)", "Lament, траурная музыка", "Страна цвета печали", "Исчезновение", "Эпилог", "Анафема". Традиция упоенного катастрофизма, не чуждая всей современной мировой музыки, постсоветским авторам служит чем-то вроде устава. Добровольно взятая на себя повинность заведовать последними истинами фактически ставит разных по стилю авторов на одну позицию и выстраивает цепь их созданий -- будь то "Псалмы Давида", "Из Нагорной проповеди", "Блаженны нищие духом" или "Музыка для ангела" -- в нескончаемый монолог, произносимый с разными интонациями от некоего общего лица. Положения не меняют редкие нейтральные названия (Симфония или Концерт) и даже титулы вроде "Радуйся" -- поскольку собственно музыка аргументов к подобным призывам не добавляет.

Второе обстоятельство, вытекающее из первого -- задумчиво полупустой Большой зал Московской консерватории. Не так было в Екатеринбурге, где состоялась домосковская часть слушаний и где ни один проникновенно тихий такт музыки Гии Канчели не изведал пресыщенного столичного ерзанья и кашля.

Третье обстоятельство -- пожалуй, частность, насколько могут быть частностями детали исполнительского искусства: можно было до комизма точно предугадать, где возьмется фальшивить виолончелист Владимир Тонха -- ветеран фестиваля, один из лучших и преданных исполнителей музыки Губайдулиной и ее друзей, -- и ни разу ожидания не были обмануты.

Фестиваль фирмы Вадима Дубровицкого подтвердил свою марку (по итогам прошлогоднего сезона он был признан многими лучшим фестивалем современной музыки): отличная организация, спокойная, интеллигентная атмосфера, далекая от светской суеты. Подтвердил свою репутацию и Уральский филармонический оркестр, хороший и послушный (в Москве такого не найти), во главе с новым молодым дирижером Дмитрием Лиссом, качественно и добросовестно отработавшим львиную долю программ.

В этом году фестиваль ставил своей задачей открыть широкой публике новые имена. Мог бы стать открытием Александр Вустин (1943) -- композитор, обычно определяемый как сторонник ритуального действа (Agnus Dei -- языческая атака на католическую литургию), но не менее убедительный в чистом, свободном от диктата систем и техник вслушивании в мир изменчивой музыкальной материи. Открытием могла бы оказаться и Татьяна Сергеева, единственный поставщик радостных красок фестиваля, еще непредубежденнее (пусть и не так ровно) распоряжающаяся всем мировым музыкальным хозяйством. И наконец, могли бы быть оценены и некоторые идеи в опусах, в целом слишком несовершенных, Сергея Беринского (квартет виолончелей, без слов играющий псалмы, или звучание баяна с большим оркестром). Но все эти три автора как были, так, похоже, и остались достоянием профессиональной аудитории. Попытка фестиваля укрепить их авторитет, поместив в одни программы с мировыми именами, вряд ли удалась: увы, имена-приманки теперь вдохновляют московскую публику не более чем фраза: "Ну скушай же еще тарелочку, мой друг".

Если в прошлом году фестиваль щедро перепотчевал нас Губайдулиной, то сейчас то же повторилось с Канчели. Конечно, Пятая симфония (1978) с годами нисколько не поблекла, но полотна последующих лет, варьирующее ту же модель, могли убеждать только классом работы (Седьмая симфония), вполне соответствующим высокому мировому рейтингу композитора, или искренностью тона ("Страна цвета печали") -- которая, как известно, никогда не была гарантией удачи.

Мы уже писали отдельно о программе танго Астора Пиаццолы, которыми отводил душу себе и публике Гидон Кремер. Если бы не этот концерт, впору было бы заговорить о кризисе миссии Кремера, из года в год приезжающего в Россию играть своих друзей и в результате начавшего терять свою публику. Что же до Пиаццолы, то он свою миссию выполнил геройски, залатав угрожающую брешь в области доступных жанров. "Серьезные" герои и сами ухватились за танго как за соломинку: раньше они умели писать все, работая для кино -- став признанными знаменитостями, этой возможности лишились.

И еще раз о кулинарии -- часть денег на фестиваль дал спонсор, голландская молочная компания Friesland Dairy Foods. Просьбу организаторов отметить ее вклад выполняю охотно, хотя от клубничного десерта на дне стаканчика в восторг я и не пришел. Будем надеяться, что Третий фестиваль современной музыки -- первая пристрелка дальновидных людей, которым, как и мне, хочется, чтобы современная российская музыка была так же вкусна и прекрасна, как свежее молоко и свежий творог.

Современные русские композиторы: Александр Вустин, София Губайдулина, Гия Канчели, Татьяна Сергеева