другое music.ru / Пятница 14 июля 2000

Над римейком опуса BWV 244 трудились аж 17 композиторов (не считая самого лейпцигского кантора), причем двое под смешными псевдонимами (ТПО "Композитор" и Юрий Ханонъ), 15 русскоязычных поэтов (от авангардиста-лауреата Геннадия Айги до панк-рокера Псоя Короленко, пересылавшего свои тексты из Америки по интернету), два видеохудожника, дизайнер Анна Колейчук, три вокальных ансамбля ("Сирин", "Московский Кремль", Детская хоровая капелла Марии Струве), Академия старинной музыки Татьяны Гринденко, второй сезон играющая современную музыку как Opus Posth, но на этот раз без привычных уже черных полумасок и балахонов, Марк Пекарский со своим ансамблем, Ансамбль 4:33, две хореографические группы и солисты, солисты, солисты – от рок-певицы из Челябинска Ольги Леоновой до, как бы случайно оказавшейся в Москве, тувинки (из Вены) Саинхо и певца-фольклориста Сергея Старостина.

Объединял эту разношерстную пеструю компанию в единое целое автор-составитель (его точнее было бы назвать режиссером-постановщиком) Петр Поспелов. Компанию свою музобозреватель газеты "Известия" и "Русского журнала" Поспелов подбирал вместе с худруком агентства "Длинные руки" Николаем Дмитриевым по трем принципам:

1) коллегиальному – в числе "авторов идеи" значится критик Екатерина Бирюкова, среди композиторов – Борис Филановский – питерский корреспондент нескольких московских газет и редактор отдела академической музыки Music.Ru;

2) семейному - за литературную часть отвечали сестра автора-составителя Екатерина Поспелова и ее супруг Михаил Шульман, как и музруководитель всей акции-дирижер Татьяна Гринденко и композитор Владимир Мартынов; задействована была русско-чувашская семья Айги - поэт Геннадий и музыкант Алексей (лидер Ансамбля 4:33), композитор-тинэйджер Иван Великанов – сын кого-то из организаторов / участников.

И третий принцип – собственно художественный, ориентированный на постминимализм/постмодернизм (с подачи Дмитриева еще и на поставангардный фри-джаза и экспериментаторов из команды фестиваля "Альтернатива"). На соответствующую музыкальную основу нанизывались чуть ли не все известные в конце ХХ века музыкальные идиомы: и рок-гитара Дмитрия Чеглакова в номере Ираиды Юсуповой, а герменевтические антифоны Владимира Мартынова, и экспрессивная электроакустика Владимира Николаева, и авангардно-джазовый вокализ Саинхо, и деконструкции баховской музыки:

а) шлягерной "Erbarme Dich" на нарочито дешевом компьютере Алексея Шульгина (точно так же, под ритм-компьютер он обрабатывает песенки "Дип Перпл" и "Бони М") и

б) французской увертюры, обработанной для трубы, квази-сопрано и аккордеона - джазовым питерцем Вячеславом Гайворонским. Как деконструкции Баха воспринимались и энигматические вариации Сергея Загния. Далее - репетитивизм

а) Павла Карманова, красивый, как киномузыка, и

б) самого Поспелова, простодушный, как катехизис.

Был и поп-арт: евангельские лжевисвидетели в исполнении неразлучной сладко-горькой парочки "Д.А. Пригов-Лев Рубинштейн" появлялись на экране видеомонитора. Сатана говорил басом Михаила Шульмана, пропущенным через простой ринг-модулятор из тех, какими озвучивают кинотриллеры о "восставших из ада". На этом броском фоне академически строгие номера и привычно карикатурные – Юрия Ханонъ, и никакие – Ивана Великанова, и бездарные (как выяснилось, интересного только в амплуа критика, Бориса Филановского), и даже талантливые (Александра Вустина) - безнадежно проигрывали. Это еще не все: были и вставные номера: киноагитка "Десять заповедей" Павла Лабазова под музыку Андрея Дойникова, элегантную как ария Марии Магдалины из "Иисуса Христа-суперзвезды", хореографические миниатюры (но для танцев явно не хватало места), чтения поэтов Айги, Пригова и Седаковой с киноэкрана. Наконец, как бы нравоучительные тексты - в традиции баптистских хоралов – на общеизвестные, чтобы не сказать - знаковые (только для России) мотивы – от "Вечернего звона" до "Сулико". Тексты проецировались на экран. Но публика не пела - то ли стеснялась фальшивить, то ли не хотела богохульствовать, то ли просто из-за того, что традиция хорового пения у нас за последние десятилетия свелась к армейским маршам. Получилось нечто среднее между мистерией-буфф и жанром quodlibet в стиле тотальных мульти-медиа, достаточно массированное, чтобы напомнить о торжествах в Кремлевском дворце съездов (фуршет, хоть и не на уровне КДС, но тоже был). В сочетании с религиозной основой получилось то, что хорошо известно на Западе со времен "Иисуса Христа-суперзвезды" - сразу приходит в голову тоже травестия Страстей по Матфею - "Godspell", которую сочинил еще в 1971 году (правда, в одиночку только с одним либреттистом ) американец Стивен Шуортс. Близка ему и "Месса" Леонарда Бернстайна.

Из этого описания может показаться, что это был сборный эстрадный концерт.

Отнюдь! И Поспелов проявил известное чувство соразмерности, и речитативы Евангелиста (Сергей Старостин в разных русских певческих стилях - под аккомпанемент дуэта аккордеона и трубы автора – Гайворонского) оказали цементирующее действие, и авторы русских текстов ни разу не сфальшивили (в отличие от музыкантов). Да и вообще, сказано же поэтом-лауреатом Нобелевской премии:

Современные русские композиторы: Алексей Айги, Иван Великанов, Александр Вустин, Вячеслав Гайворонский, Андрей Дойников, Сергей Загний, Павел Карманов, Алексей Ларин, Владимир Мартынов, Владимир Николаев, ТПО Композитор, Борис Филановский, Юрий Ханин, Дмитрий Чеглаков, Алексей Шульгин, Александр Щетинский, Ираида Юсупова