Территория КурентзисаСовременная музыка охватила страны и столетияВедомости / Пятница 20 октября 2006 Если среди идеологов фестиваля “Территория” — наряду с режиссером Кириллом Серебренниковым, актерами Чулпан Хаматовой и Евгением Мироновым, критиком Романом Должанским — появился музыкант Теодор Курентзис, значит, академическая современная музыка признана членом семьи актуальных искусств. И на концерт, несмотря на пугающее количество в афише незнакомых массам имен, собрались не только завсегдатаи авангардных музыкальных бдений, но и обычная, пусть и продвинутая публика. Три отделения экспериментов дались ей нелегко, но сам факт отступления от стандартов буржуазного концерта судом большинства был принят с пониманием. Проект Курентзиса вполне соответствовал духу фестиваля — молодому, интернациональному, стирающему границы профессий. Рядом со свежими сочинениями современных композиторов стоял предсмертный опус Жерара Гризе — композитора французской спектральной школы, умершего в 1998 г., и “Песнь о земле” последнего романтика Густава Малера, умершего без малого сто лет назад. На сцене в различных комбинациях оказывались виртуозный в своем роде австрийский ансамбль современной музыки Klangforum Wien и немецкая барочная Доротея Милдз, изумительно солировавшая в “Четырех песнях, чтобы переступить порог” Гризе, памятная со времен перестроечных акций Наталия Пшеничникова, теперь ставшая певицей (певицей опять же в сугубо авангардном понимании), и чистейший хор Новосибирского оперного театра под управлением Вячеслава Подъельского. Знал свое дело и поэт-сюрреалист Дмитрий Яламас, к чьему сердцу был прикреплен датчик, и удары его сердца, конкурируя с дирижерской волей Теодора Курентзиса, диктовали слегка неровный метр ансамблю в партитуре Дмитрия Курляндского “Lacrimosa [анатомия боли]”. 30-летний москвич Курляндский, в его годы мастер с европейской репутацией, специалист по нетрадиционным звучаниям, придумал изумительный клекот хора и множество инструментальных эффектов, но в целом его опусу не хватило внутреннего развития. Два других автора тоже выполнили заказ на тему Lacrimosa, хотя назывались их опусы иначе: опытный украинский композитор Александр Щетинский в “видении старца” положил на музыку философские сентенции Григория Сковороды, близкие по смыслу настроению канонического латинского текста, и создал партитуру тонкую, естественную и вовсе не закрытую даже для неподготовленного слуха. Молодой композитор Сергей Невский из Германии написал свою вещь так, как прилично писать в просвещенной Европе, тем не менее ее заголовок “Взгляд издали” музыкального подкрепления не получил. Уверенный задор исполнения, пряность музыкального языка и само ощущение необычности акции в филармонических стенах оттеснили заупокойные настроения на второй план. Гораздо печальнее звучала упомянутая вещь Жерара Гризе — неканонический реквием в четырех частях, оставляющий в надежду человечеству лишь слезы. Но и здесь торжествовала красота — ясный французский стиль, изысканный по гармоническому строю и инструментальным звучаниям. А на исходе вечера внушительный заряд оптимизма принесла исповедальная “Песнь о земле” Малера, которую исполнили под управлением Теодора Курентзиса восходящая оперная прима Екатерина Губанова, опытный американский тенор Дональд Литакер и огромный оркестр, составленный из новосибирского оркестра Musica Aeterna и множества московских первачей. “Песнь о земле” прозвучала очень слаженно и спортивно — в ней не было и следа возвышенной немецкой тоски, напротив, Малер был трактован чуть ли не как бодрый композитор барокко: не случайно оркестр часто играл без романтической вибрации. Каким боком Малер попал на фестиваль современного искусства? Именно таким, что, по Курентзису, само исполнительство — род современного искусства, а уж барочно-аутентичное — и подавно. Это авангард, как и музыка Курляндского, кому давно пора уже быть визитной карточкой нашего музыкального сегодня. Lacrimosa — это авангард по-русски. В нем нет критики общества, нет радикализма, нет сумасшествия. Зато игры и радости вдосталь. |